стихи не мои

 

Какое высокое небо! Какие весёлые горы,

Зелёной, малиновой, бурой заляпанные акварелью!

Сентябрь полудетскою кистью размашисто красит просторы,

Склоняя проезжих, быть может, к последнему за год веселью.

Какой ослепительный воздух! Какой оглушительный щебет!

Как хочется в праздничном лете ещё задержаться немного!

Но кто-то из туч легковесных осенние призраки лепит,

И вьётся меж радостных склонов устало-седая дорога.

Явления спада, распада ещё не открыты, не явны -

И всё-таки, если вглядеться - повсюду намёки, подсказки.

Но силы земли милосердны, и, хоть утешенья наивны -

Но так веселы и нарядны оттенки прощальной раскраски!

Мы в общем-то всё понимаем, мы знаем, что будет разруха,

Мы, кажется, всё изучили за многие-многие годы,

Но нам перед долгим уныньем так нужно присутствие духа!

И мы опрометчиво верим в обман благосклонной природы.

Любовь Сирота

 

Ветер осенний

 

Нынче ветер. Душа не в себе,

Всё-то мается, как от недуга.

Не с того ль, что на старом столбе

Неприкаянно зябнет пичуга?

Хлопнешь дверью. Пойдёшь наугад

Сквозь листвы торопливые всплески.

Воздух ясен и чуть горьковат.

Узнаёшь этот привкус нерезкий?

Это значит - дымит костерок,

Палых листьев возносятся души.

Это осени шаг. Это срок

Говорить сокровенней и глуше.

Бросишь ветку сухую - костру,

Тихим птицам - нехитрые крохи 

И замрёшь на осеннем ветру

Посредине Земли и эпохи.

Не глуши в себе боль, не туши -

И настанет прозренья минута:

Не отрава, а хлеб для души -

Маета, беспокойство и смута.

Эту вечную ношу неси

Сквозь лишенья, свершенья, крушенья

И у мира себе не проси

Ни спасения, ни утешенья.

А пока - да пребудет в тебе

Этот день, что тревожен и светел,

Эта птаха на древнем столбе

Да осенний мятущийся ветер,

Что замрёт, изготовясь к броску, -

И опять окаянно засвищет,

Чтоб не дать твоему костерку

Обратиться в немое кострище.

Любовь Сирота

 

Листья

 

Плачет осень. Слезами недужными

Стынут капли на сером стекле.

Листья, ставшие к сроку ненужными, 

Умирают на мокрой земле.

Обесценены прежние ценности,

И с увенчанных сняты венцы.

О, извечная формула бренности -

Обречённость начал на концы!

Мы взираем на мир озадаченно,

И сбегает улыбка с лица, 

Словно в осени нам предназначено 

Осознать неизбежность конца. 

Но летя через ветры гудящие 

И вплетаясь в ковёр ноября, 

Нам расскажут листы уходящие, 

Что свой век отшумели не зря.

Отлетевшие, всеми забытые, 

Нам расскажут, надеждой согрев,

Что недаром в ладони раскрытые 

Свет ловили для отчих дерев.

И спокойно уходят, уверены,

Что грядущие листья вберут

Не сочтённый никем, не измеренный 

Их надёжный, их солнечный труд.

 

Спасение

 

Весь мир был гнусен и постыл.

Весь мир его сегодня предал.

Он шёл по улицам пустым,

Куда, зачем - и сам не ведал.

Старик-фонарь над мостовой

Ритмично прятался за веткой,

И шаткий конус световой

Был оплетен дождём, как сеткой.

Он сел на мокрую скамью

И, разом всё переинача,

Уже решил про жизнь свою:

В ней всё - сплошная неудача.

Он всё зачёркивал и жёг,

Он истязал себя, как мог,

Почти злорадно: ты ничтожен,

О, ты не просто одинок,

Ты всеми высмеян и брошен!

Но почему-то, как сквозь дым,

Сквозь боль и вымысел недужный

Припомнил вдруг, что был любим

Любовью горькой и ненужной.

Он сам не знал, какой был толк

В нечаянном воспоминанье -

Но это было как глоток

Для воспалённого сознанья.

Её любовь (за что - бог весть!),

Хоть ничего и не решала,

Но на себе поставить крест

Каким-то образом мешала.

Он встал. Как душу ни трави -

Но злость его почти угасла.

.Она напрасно ждёт любви,

Но любит - всё же не напрасно.

Ведь сил достаточно уже

Сорвать отчаянья завесу,

Когда ты хоть одной душе

Зачем-то нужен до зарезу.

И даже если не мила

Любовь, не ставшая судьбою, - 

Она хранящие крыла

Простёрла молча над тобою.

Любовь Сирота

 

 

 

Голова к подушке клонится,

А душа всё не уснёт.

Отпусти меня, бессонница,

Из тугих своих тенёт.

Отпусти меня, жестокая,

Ниспошли мне благодать:

С этой болью и морокою

Дай на время совладать.

Все подробности прокручены

От начала до конца,

Наизусть уже заучены

Все черты его лица.

Что ж не лень тебе, бессонница,

По ночам меня пытать,

Заставляя всё, что помнится,

Словно книжицу, листать?

Ничего я не поделаю,

Ничего не повторю.

Но в окошко запотелое

Я до одури смотрю.

И опять душа не выспится,

И пребудет в ней разор,

Ожидания бессмыслица

Да пустой надежды вздор.

Отпусти меня, родимая,

Отпусти хоть на часок.

Дай упрятать душу в сны мои,

Словно голову в песок.

Любовь Сирота

 

Несостоявшееся объяснение в любви

 

- Ты любил ее?

После молчания:

- Кажется, да.

Помню всё, что с ней связано,

только лицо позабыл.

В темном небе протяжно и тонко гудят провода

на железных столбах,

в вышине,

выбиваясь из сил.

В каменеющей глине

неясно блестит колея.

Гонит ветер по спуску крутому

соломенный ком.

Кто он, спутник случайный,

которого выдумал я

и который за мною,

как тень,

неотвязно влеком?

Этот мальчик угрюмый

встает у меня на пути,

курит первый табак

и читает мне что-то свое...

Пребывает душа его,

словно скворец, взаперти,

но уже прорывается посвист и щебет ее.

Я любил ее, слышишь,

мой бедный двойник молодой?

Ты еще изопьешь эту горькую чашу до дна.

Будет дымная зелень лететь над овражной водой,

станет память богата,

а речь непривычно скудна.

Наша память нахлынет,

как лиственный свет вечеров,

где у края равнины стоят облака, присмирев,

Будут в сумерках поздних

греметь колокольцы коров,

и зарница очертит тяжелые купы дерев.

Хлынет ливень внезапный,

припустит по крышам греметь -

и напомнит нам заново

пением внятным, земным

духового оркестра простую и гулкую медь,

что играет на танцах

по праздникам и выходным.

Геликон и валторна -

кумиры мальчишеских лет -

вовлекают счастливцев

в утоптанный парами круг...

Нам еще не дают за резную ограду билет,

где блистает она

в окружении бледных подруг.

Будет зависть смешная к ее ухажерам лихим,

к одногодкам счастливым,

берущим билеты в кино.

Два-три слова случайных - и всё.

И плохие стихи.

И оркестр духовой,

повторяющий вальс "Домино".

Но когда из низин

вытекают тумана слои,

и сырая заря

над деревьями сада горит,

ты услышишь сквозь сон,

как ликуют ее соловьи -

на пределе дыханья,

из сил выбиваясь,

навзрыд!

 

Было неловко и тяжко

От отрезвляющих слов.

Вечер. Кофейник и чашка.

Только всего и делов.

Колкости, шутки, остроты -

Всё неуместно. Прости.

Только всего и заботы -

Как половчее уйти.

Но. это значит: страницу

Главную перечеркнуть.

То-то и страшно - как птицу,

Наше молчанье спугнуть.

То-то перо и томится,

Не прикасаясь к листу,

И молчаливая птица

Долго глядит в высоту.

Если сейчас распрощаться,

Если черту подвести,

После - нельзя возвращаться.

То-то и медлю. Прости.

Дай поквитаться с надеждой,

Глянуть в предательский лик,

Дай оттянуть неизбежный

Опустошающий миг.

Дай этим снимком пополнить

Памяти фотоальбом:

Вечер. Молчание комнат.

Прядь над склонившимся лбом.

В форточке - ветки качанье.

Сумрак прозрачно-лилов.

Чашка. Кофейник. Молчанье.

Только всего и делов.

Любовь Сирота

 

В разлуке

 

Перегорю, переборю

Недужный дух разлада,

Сама себя уговорю,

Что всё идёт как надо.

Вздохну - и просто заживу,

Не в дар и не в отместку.

И бегством впредь не назову

Обычную поездку.

И стыдно быть, пойму я вдруг,

С прекрасным миром в ссоре:

Горяч июнь, и ласков юг,

И благодушно море,

И кипарисов острия

Отточены, как перья,

И нет причины для нытья,

Для злобы и безверья.

Под мелодичные шлепки

Воды по парапету

Я впрямь поверю, что тоски

Уже в помине нету.

Любовь Сирота

 

Одиночество

 

Часы. Оконное стекло.

Распахнутая книга.

О одиночество, светло

Твоё ночное иго.

Всё можно: узы разорвать,

Забыть о них, к примеру,

А можно тщетно звать и звать

Друзей, теряя веру.

И в патетической мольбе

Безумствовать, терзаться,

Себя жалеть, самой себе

Покинутой казаться.

Но можно так: не ждать, не звать,

А свежестью ночною

Дышать замедленно - и знать,

Что все мои - со мною.

И, как пред чувствами ни слаб,

Но всё ж внушит рассудок,

Что одинокость - лишь этап,

Как ночь - лишь время суток.

И так гуляют сквозняки

В листве ночного сада,

Что ни пожатия руки,

Ни слов сейчас не надо.