понедельник, 15 марта 2010 г.

Мартовские Иды

Я, как исправная римлянка, помню что за день сегодня. 2054 года со дня убийства Цезаря.

 

Пусть кто-то думает об этом с сожалением, кто-то отмечает как праздник последнего проявления респубиканского духа. Я всегда испытывала к этому человеку иррациональную симпатию, без отношения к его поступкам и деятельности. Кое-кто  из университетских друзей даже называл меня Юлией, утверждая что мои родители ошиблись с именем:)

Первая радость от уроков латинского в свое время заключалась в том что мы его учили, как и пологается, именно по его "Запискам о Гальской войне" :)

В каком-то смысле для меня это день человеческой глупости, не понимающей что историю невозможно повернуть назад.

Как бы то ни было этот день всегда стоит помнить и я его помню.

Плутарх-"Жизнеописание Цезаря" 

Многие рассказывают также, что какой-то гадатель предсказал Цезарю, что в тот день месяца марта, который римляне называют идами, ему следует остерегаться большой опасности. Когда наступил этот день, Цезарь, отправляясь в сенат, поздоровался с предсказателем и шутя сказал ему: «А ведь мартовские иды наступили!», на что тот спокойно ответил: «Да, наступили, но не прошли!»

За день до этого во время обеда, устроенного для него Марком Лепидом, Цезарь, как обычно, лежа за столом, подписывал какие-то письма. Речь зашла о том, какой род смерти самый лучший. Цезарь раньше всех вскричал: «Неожиданный!» После этого, когда Цезарь покоился на ложе рядом со своей женой, все двери и окна в его спальне разом растворились. Разбуженный шумом и ярким светом луны, Цезарь увидел, что Кальпурния рыдает во сне, издавая неясные, нечленораздельные звуки. Ей привиделось, что она держит в объятиях убитого мужа. Другие, впрочем, отрицают, что жена Цезаря видела такой сон; у Ливия говорится, что дом Цезаря был по постановлению сената, желавшего почтить Цезаря, украшен фронтоном и этот фронтон Кальпурния увидела во сне разрушенным, а потому причитала и плакала. С наступлением дня она стала просить Цезаря, если возможно, не выходить и отложить заседание сената; если же он совсем не обращает внимания на ее сны, то хотя бы посредством других предзнаменований и жертвоприношений пусть разузнает будущее. Тут, по-видимому, и в душу Цезаря вкрались тревога и опасения, ибо раньше он никогда не замечал у Кальпурнии суеверного страха, столь свойственного женской природе, теперь же он увидел ее сильно взволнованной. Когда гадатели после многочисленных жертвоприношений объявили ему о неблагоприятных предзнаменованиях, Цезарь решил послать Антония, чтобы он распустил сенат.

 Однако это, может быть, просто игра случая; но место, где произошла борьба и убийство Цезаря и где собрался в тот раз сенат, без всякого сомнения, было избрано и назначено божеством; это было одно из прекрасно украшенных зданий, построенных Помпеем, рядом с его театром; здесь находилось изображение Помпея. Перед убийством Кассий, говорят, посмотрел на статую Помпея и молча призвал его в помощники, несмотря на то, что не был чужд эпикурейской философии; однако, приближение минуты, когда должно было произойти ужасное деяние, по-видимому, привело его в какое-то исступление, заставившее забыть все прежние мысли. Антония, верного Цезарю и отличавшегося большой телесной силой, Брут Альбин нарочно задержал на улице, заведя с ним длинный разговор.

При входе Цезаря сенат поднялся с места в знак уважения. Заговорщики же, возглавляемые Брутом, разделились на две части: одни стали позади кресла Цезаря, другие вышли навстречу, чтобы вместе с Туллием Кимвром просить за его изгнанного брата; с этими просьбами заговорщики провожали Цезаря до самого кресла. Цезарь, сев в кресло, отклонил их просьбы, а когда заговорщики приступили к нему с просьбами, еще более настойчивыми, выразил каждому из них свое неудовольствие. Тут Туллий схватил обеими руками тогу Цезаря и начал стаскивать ее с шеи, что было знаком к нападению. Каска первым нанес удар мечом в затылок; рана эта, однако, была неглубока и несмертельна: Каска, по-видимому, вначале был смущен дерзновенностью своего ужасного поступка. Цезарь, повернувшись, схватил и задержал меч. Почти одновременно оба закричали: раненый Цезарь по-латыни - «Негодяй Каска, что ты делаешь?», а Каска по-гречески, обращаясь к брату, - «Брат, помоги!» Непосвященные в заговор сенаторы, пораженные страхом, не смели ни бежать, ни защищать Цезаря, ни даже кричать. Все заговорщики, готовые к убийству, с обнаженными мечами окружили Цезаря: куда бы он ни обращал взор, он, подобно дикому зверю, окруженному ловцами, встречал удары мечей, направленные ему в лицо и в глаза, так как было условленно, что все заговорщики примут участие в убийстве и как бы вкусят жертвенной крови. Поэтому и Брут нанес Цезарю удар в пах. Некоторые писатели рассказывают, что, отбиваясь от заговорщиков, Цезарь метался и кричал, но, увидев Брута с обнаженным мечом, накинул на голову тогу и подставил себя под удары. Либо сами убийцы оттолкнули тело Цезаря к цоколю, на котором стояла статуя Помпея, либо оно там оказалось случайно. Цоколь был сильно забрызган кровью. Можно было подумать, что сам Помпей явился для отмщенья своему противнику, распростертому у его ног, покрытому ранами и еще содрогавшемуся. Цезарь, как сообщают, получил двадцать три раны. Многие заговорщики переранили друг друга, направляя столько ударов в одно тело.

 После вскрытия завещания Цезаря обнаружилось, что он оставил каждому римлянину значительный подарок. Видя, как его труп, обезображенный ударами, несут через форум, толпы народа не сохранили спокойствия и порядка; они нагромоздили вокруг трупа скамейки, решетки и столы менял с форума, подожгли все это и таким образом предали труп сожжению. Затем одни, схватив горящие головни, бросились поджигать дом убийц Цезаря; другие побежали по всему городу в поисках заговорщиков, стараясь схватить их, чтобы разорвать на месте. Однако никого из заговорщиков найти не удалось, все надежно укрылись в домах.

 Цезарь умер всего пятидесяти шести лет от роду, пережив Помпея не многим более чем на четыре года. Цезарю не пришлось воспользоваться могуществом и властью, к которым он ценой величайших опасностей стремился всю жизнь и которых достиг с таким трудом. Ему достались только имя владыки и слава, принесшая зависть и недоброжелательство сограждан. Его могучий гений-хранитель, помогавший ему в течение всей жизни, и после смерти не оставил его, став мстителем за убийство, преследуя убийц и гонясь за ними через моря и земли, пока никого из них не осталось в живых. Он наказал тех, кто хоть как-то был причастен либо к осуществлению убийства, либо к замыслам заговорщиков.

Из всех случайностей человеческой жизни самая удивительная выпала на долю Кассия. Потерпев поражение при Филиппах, он покончил с собой, заколовшись тем самым коротким мечом, который убил Цезаря.



                                  Шекспир, "Юлий Цезарь" (акт 3, сцена 2)

                                      Антоний

                       Друзья, сограждане, внемлите мне.

                       Не восхвалять я Цезаря пришел,

                       А хоронить. Ведь зло переживает

                       Людей, добро же погребают с ними.

                       Пусть с Цезарем так будет. Честный Брут

                       Сказал, что Цезарь был властолюбив.

                       Коль это правда, это тяжкий грех,

                       За это Цезарь тяжко поплатился.

                       Здесь с разрешенья Брута и других, -

                       А Брут ведь благородный человек,

                       И те, другие, тоже благородны, -

                       Над прахом Цезаря я речь держу.

                       Он был мне другом искренним и верным,

                       Но Брут назвал его властолюбивым,

                       А Брут весьма достойный человек.

                       Гнал толпы пленников к нам Цезарь в Рим,

                       Их выкупом казну обогащал,

                       Иль это тоже было властолюбьем?

                       Стон бедняка услыша, Цезарь плакал,

                       А властолюбье жестче и черствей;

                       Но Брут назвал его властолюбивым,

                       А Брут весьма достойный человек.

                       Вы видели, во время Луперкалий

                       Я трижды подносил ему корону,

                       И трижды он отверг - из властолюбья?

                       Но Брут назвал его властолюбивым,

                       А Брут весьма достойный человек.

                       Что Брут сказал, я не опровергаю,

                       Но то, что знаю, высказать хочу.

                       Вы все его любили по заслугам,

                       Так что ж теперь о нем вы не скорбите?

                       О справедливость! Ты в груди звериной,

                       Лишились люди разума. Простите;

                       За Цезарем ушло в могилу сердце.

                       Позвольте выждать, чтоб оно вернулось.

                              Первый гражданин

                       В его словах как будто много правды.

                              Второй гражданин

                       Выходит, если только разобраться, -

                       Зря Цезарь пострадал.

                              Третий гражданин

                                             А я боюсь,

                       Его заменит кто-нибудь похуже.

                            Четвертый гражданин

                       Вы слышали? Не взял короны Цезарь;

                       Так, значит, не был он властолюбив.

                              Первый гражданин

                       Тогда они поплатятся жестоко.

                              Второй гражданин

                       От слез глаза его красны, как угли.

                              Третий гражданин

                       Всех благородней в Риме Марк Антоний.

                                  Антоний

                       Вчера еще единым словом Цезарь

                       Всем миром двигал: вот он недвижим,

                       Без почестей, пренебрегаем всеми.

                       О граждане, когда бы я хотел

                       Поднять ваш дух к восстанью и отмщенью,

                       Обидел бы я Кассия и Брута,

                       А ведь они достойнейшие люди.

                       Я не обижу их, скорей обижу

                       Покойного, себя обижу, вас,

                       Но не таких достойнейших людей.

                       Вот здесь пергамент с Цезаря печатью,

                       Найденный у него, - то завещанье.

                       Когда бы весь народ его услышал, -

                       Но я читать его не собираюсь, -

                       То раны Цезаря вы лобызали б,

                       Платки мочили бы в крови священной,

                       Просили б волосок его на память

                       И, умирая, завещали б это

                       Как драгоценнейшее достоянье

                       Своим потомкам.

                            Четвертый гражданин

                       Прочти нам завещанье, Марк Антоний.

                                    Все

                       Прочти нам Цезарево завещанье!

                                  Антоний

                       Друзья, терпенье. Мне нельзя читать.

                       Нельзя вам знать, как Цезарь вас любил.

                       Вы - люди, а не дерево, не камни;

                       Услышав Цезарево завещанье,

                       Воспламенитесь вы, с ума сойдете;

                       Не знаете вы о своем наследстве,

                       А иначе - о, что бы здесь свершилось!

                            Четвертый гражданин

                       Мы слушаем. Читай скорей, Антоний,

                       Прочти нам Цезарево завещанье.

                                  Антоний

                       Терпенье. Можете вы подождать.

                       О завещанье я вам проболтался,

                       Боюсь обидеть тех людей достойных,

                       Что Цезаря кинжалами сразили.

                            Четвертый гражданин

                       Достойных! Нет, предатели они.

                                    Все

                       Читай нам завещанье!

                              Второй гражданин

                       Они злодеи, убийцы. Читай же завещанье!

                                  Антоний

                       Хотите, чтоб прочел я завещанье?

                       Над прахом Цезаря все станьте кругом,

                       Я покажу того, кто завещал.

                       Могу ль сойти? Вы разрешите мне?

                                    Все

                       Сходи.

                              Второй гражданин

                       Спускайся.

                          Антоний сходит с ростры.

                       Мы разрешаем.

                            Четвертый гражданин

                       Станьте в круг.

                              Первый гражданин

                       От тела и носилок отойдите.

                              Второй гражданин

                       Место Антонию, благородному Антонию!

                                  Антоний

                       Так не теснитесь. Расступитесь шире.

                                    Все

                       Назад! Назад! Раздайтесь!

                                  Антоний

                       Коль слезы есть у вас, готовьтесь плакать.

                       Вы эту тогу знаете; я помню,

                       Как Цезарь в первый раз ее надел:

                       То было летним вечером, в палатке,

                       В тот день, когда он нервиев разбил.

                       Смотрите! След кинжала - это Кассий;

                       Сюда удар нанес завистник Каска,

                       А вот сюда любимый Брут разил:

                       Когда ж извлек он свой кинжал проклятый,

                       То вслед за ним кровь Цезаря метнулась,

                       Как будто из дверей, чтоб убедиться -

                       Не Брут ли так жестоко постучался.

                       Ведь Брут всегда был Цезарев любимец,

                       О боги, Цезарь так любил его!

                       То был удар из всех ударов злейший:

                       Когда увидел он, что Брут разит,

                       Неблагодарность больше, чем оружье,

                       Его сразила; мощный дух смутился,

                       И вот, лицо свое закрывши тогой.

                       Перед подножьем статуи Помпея,

                       Где кровь лилась, великий Цезарь пал.

                       Сограждане, какое то паденье!

                       И я и вы, мы все поверглись ниц,

                       Кровавая ж измена торжествует.

                       Вы плачете; я вижу, что вы все

                       Растроганы: то слезы состраданья.

                       Вы плачете, увидевши раненья

                       На тоге Цезаря? Сюда взгляните,

                       Вот Цезарь сам, убийцами сраженный.

                              Первый гражданин

                       О скорбный вид!

                              Второй гражданин

                                       О благородный Цезарь!

                              Третий гражданин

                       Злосчастный день!

                            Четвертый гражданин

                                         Предатели, убийцы!

                              Первый гражданин

                       О зрелище кровавое!

                              Второй гражданин

                                           Мы отомстим!

                                    Все

               Месть! Восстанем! Найти их! Сжечь! Убить!

               Пусть ни один предатель не спасется.

                                  Антоний

                       Сограждане, постойте.

                              Первый гражданин

                       Молчанье! Марк Антоний говорит.

                              Второй гражданин

                       Мы слушаем его, мы пойдем за ним, мы умрем с ним.

                                  Антоний

                       Друзья мои, я вовсе не хочу,

                       Чтоб хлынул вдруг мятеж потоком бурным.

                       Свершившие убийство благородны;

                       Увы, мне неизвестны побужденья

                       Их личные, они мудры и честны

                       И сами все вам могут объяснить.

                       Я не хочу вас отвратить от них.

                       Я не оратор, Брут в речах искусней;

                       Я человек открытый и прямой

                       И друга чтил; то зная, разрешили

                       Мне говорить на людях здесь о нем.

                       Нет у меня заслуг и остроумья,

                       Ораторских приемов, красноречья,

                       Чтоб кровь людей зажечь. Я говорю

                       Здесь прямо то, что вам самим известно:

                       Вот раны Цезаря - уста немые,

                       И я прошу их - пусть вместо меня

                       Они заговорят. Но будь я Брутом,

                       А Брут Антонием, тогда б Антоний

                       Воспламенил ваш дух и дал язык

                       Всем ранам Цезаря, чтоб, их услышав,

                       И камни Рима, возмутясь, восстали.

Комментариев нет:

Отправить комментарий