Как я теперь..

***

Если б  знал,  ты дорогой,  как с тобой  мне "хорошо",

Ты б со  мною не водился,  а  оделся  и  ушел.

И  уж  точно  никогда,  ни  за  что  бы  не  пришел.

Ты  б  сидел  с  другой  на  кухне  и  морочил ей мозги,

Ты  б  меня  возненавидел.

 

Если б  знал,  ты дорогой,  как с тобой  мне "хорошо",

Ты  б  не  тратил  тупо   время на пустую болтовню,

Ты  давно  делил  кастрюли   и другую ерунду.

 

Если б  знала,  дорогой,  как  со мной  тебе.

Я  б  вообще  с  тобой  не  говорила,  а  под  дверью  просто  замела.

 

Говорят, что  мысль становится  материальной,  надо  только   правильно  ее  сформулировать,  пока  мысли  ни  какой  нет. События  так  как  они  есть,  возможно  завтра,  для меня  придумается  что  то  другое, ведь  если  есть  вход,  значит  есть  и выход,  а пока..

 

Китайский  болванчик смотрел на меня  с другой  стороны  окна,  он   монотонно  качал  головой,  а  потом  закрыл  глаза  и  завел  свою  нудную  песнь о нирване.

Я  сидела  на полу, перебирая  старые  журналы, иногда  тоже  смотрела на китайского болванчика с другой стороны окна,  откладывала  журналы  в  сторону  и  пытаясь   подстроиться  в такт его движениям, прикрывала  глаза, но расслабления  не  чувствовала,  в  голове  крутилась  одна  и та же  мысль " Как  же  так  получилось,  что  разменяв,  четвертый  десяток,  я  осталась  совершенно  одна?" Из  журнала  выпал,  сложенный  в четверо листок бумаги. Пожелтевший листок из  ученической  тетради, вырванный,  когда то в  спешке,  листок ее дневника. " 23  сентября  год ****, я сижу на уроке геометрии и тупо смотрю  в   школьную  тетрадь,  иногда  взгляд  цепляется   за  одноклассников,  вон  Танька,   отличница,  зубрила,  что  то  старательно выводит в своей тетради, Димас -  двоечник  и  полный   моральный  урод,  строит  дурацкие  рожи  своей  соседке,  а у  доски сероглазый ангел,  одна  штанина заправлена  в   ботинок,  другая  болтается   просто так,  он   старательно   выводит  на  доске  формулы  и  иногда  поворачивает  свою  голову  и  смотрит  на  меня." Дальше  читать  не  стала,  отложила,  что  было  там  написано она  и  так  помнила  наизусть; " пройдут  года, изменится все вокруг, мы станем взрослыми солидными  людьми,  но  что  бы, ни  случилось  в этой жизни, мы будем вместе."

Стать до конца взрослой так и не получилось,  так  и  не  привыкла,  что  уже  давно  обращаются  по  имени  отчеству, что мир общения сузился до рамок  коллег по работе и пары школьных подруг   и многое в жизни  произошло, ни случилось только  одного -  они  ни  когда  не  были  вместе. От  этих  мыслей стало  совсем  хреново, хотелось  лежать  на  полу и  дико  водя  глазами, выть. Было  конечно  не  жаль,  что  как  то  не срослось  с ангелом, было просто  тоскливо от того, что рядом пустота,  причем  не просто   пустота,  а  черная  пропасть, отделившая ее от   тех дней, когда она была просто счастливой девчонкой, отчаянной  прогульщицей  школьных  уроков.

Она  ненавидела  человек, с  которым  жила, была  чем то ему  обязана,  уже и  забылось чем, а эта обязанность давила  жабой. Приходила с работы и словно выключалась жизнь,  не  хотелось  говорить,  ни хотелось  ни чего делать, изо  дня  в  день  одно  и  то же, жесткая  перепалка с взаимными оскорблениями, ужин, расходились по разным  комнатам  и  молчали, потому что когда начинали говорить, все снова и снова скатывалось к скандалу. Безрадостное, тупое  сосуществование и ни каких перспектив. Банальная  фраза " Между  ними  пролегла пропасть",  но  было  именно  так и ни один канатный  мост   уже  не  мог  соединить.

Всегда  ли  правда  лучше  лжи?  И  насколько  оправдана  ложь во  спасение? Она   была  искусной   лгуньей. Она  лгала  себе, что в  ее  жизни  ее  все устраивает,   приходя  на  работу,  надевала   маску  беспробудного счастья  и  "  все  у   меня  хорошо",  лгала  человеку,  с  которым  жила, не  потому   что  хотела  этого,  а  потому  что  если  сказать  ему  правду,  то  правда  будет  такой;  " катись  к  черту,  мне  плохо с  тобой,  ты  не  устраиваешь  меня  как  мужчина,   мне   скучно   в  твоем  доме  и  мире,  да  я  просто  ненавижу  тебя" .  

Выпускница физмата, аспирантка юридического факультета,  готовившаяся  защищать кандидатский  минимум, восхищающаяся матанализом и  тонкостями  юридической  науки, так же, как поэзией Ахматовой. Рыжая девчонка с длинными волосами и необыкновенной  аурой  сксуальности.

Дисциплинированная жена мужчины с бесчисленными комплексами и образом мыслей  прапора  на сборном пункте. Мужчины, который чаще и с большим чувством прикасался к кузову и покрышкам ее  машины, чем к телу жены. Когда она  выходила замуж, то была уверена, что любит этого мужчину. Впрочем, она тогда была так  разочарована в  мужчинах. Ей уже исполнилось двадцать четыре, когда он появился в  ее жизни. Спокойный, чисто одетый, он не ругался и не пил. То, что он не пил, больше всего покорило ее. Когда она была еще совсем девочкой, она не стыдилась ни своей, полноты, что полностью компенсировалось общительным  характером  и активной  жизненной  позицией, ни жалких платьиц, которые мама все время перешивала и перекрашивала и над которыми смеялись ее одноклассницы. Она стыдилась только пьяного отца.  Отец пил всегда, мама всегда плакала, она всегда стыдилась. Кроме  того, после  первого  скоротечного  брака, жила   от чаевых  до  чаевых,  вечно  голодная,  похудевшая  на 15 кг, измотанная  случайными страстями. Жених освободил ее от этого стыда. Была реальная  возможность уехать  в  Германию,  туда  перебралось  большинство  его  родственников.   Как же она могла не любить его?

Тихая, немножко испуганная, замкнувшаяся в себе искательница волнений и душевных порывов. Каждый день без "переживаний" огорчал ее. Когда в трудной жизни, заполненной работой и заботами о сынишке, удавалось "вырвать минутку для себя", она ходила в музеи, на выставки,  а еще слушала лекции о космологии, генетике и психологии. Возвращалась она после этих минут "для себя" возбужденная пережитым, но также испуганная и с чувством вины перед мужем, который, оказывая великую милость и только раз в месяц, соглашался взять на себя "максимум на два часа" заботы о сыне и никак не мог понять, чего "выпендривается" его "ненормальная" жена.

Она обманула его надежды. Полностью и по всем пунктам. Она должна была его любить, воспитывать сына и научиться варить варенья на зиму. Немцы, они ведь такие  практичные. А она закончила математический факультет и варенья покупала в ближайшем продовольственном. Но и это было не самое худшее. Она уже не любила мужа. Как она смела, неблагодарная? Он привез ее в уютное  немецкое  поселение,  чуть ли не научил "есть ножом и вилкой", а она, видите ли, разыгрывает "душевно тонкую интеллигентку".

Она перестала  любить  и  уважать  мужа.

Это случилось после того дня, когда муж раньше пришел с работы и застал Ирку за книжкой в спальне, в то время как  сын копался  на  улице  в  луже. В общем, ничего страшного не произошло. Просто Ирка, зачитавшись, забыло обо всем на свете. Она испуганно смотрела сквозь слезы на мужа, который с пеной на губах всячески ругал ее, и думала, куда подевался тот мужчина, который несколько лет назад сумел произвести на нее впечатление почти такое же, как эта книжка.

У Ирки в первый раз случилась истерика. Она слышала ругательства, которые выкрикивала неестественно визгливым голосом, и сама удивлялась, откуда ей известны такие слова. После этого случая муж понял, что существует некая граница, за которой его спокойная и послушная жена становится неуправляемой и от нее всего можно ждать.

После этого случая муж решил наказать ее. Он перестал с нею спать. И не потому что у него не было потребности. Потребность была. Случалось, загружая стиральную машину, она находила полотенца с заскорузлыми пятнами его засохшей спермы или белые следы на белье.

Он не спал с нею, наказывая ее. Чему  она  сказать  честно, была   безумно  рада.

А  может,  она  перестала  любить  мужа,  после  того  как  однажды,  в  порыве нежности,  прижалась  к  нему  и  сказала:

-Хочу  тебя.

Да, надо  сказать,  что  муж  был  в  состоянии   подпития,  он  как то   зло посмотрел  на  Ирку.  и  сквозь  зубы  прошипел: " Хочешь,  сука,  я  тебе  устрою,  будешь  учиться,  минет  делать,  хватит  из  себя  целку  корчить."

Она боялась его, боялась смертельно.  К  тому  времени он  стал  ее  нещадно  бить,  за все,  за  самую  малейшую  провинность. Опоздала  с  работы  на  10  минут,  долго  говорила  по  телефону,  ужин  не  удался.  Верхняя  полка  комода  была  просто завалена  пакетиками  с  бодягой. Страх подхлёстывал ее  повиноваться, только бы он опять не рассвирепел и не стал лупить. Ирка расстегнула ему джинсы, и когда он приподнял бёдра, спустила их вместе с трусами до колен,  перекинула через него ногу, и, взяв этот член рукой, попробовала направить в себя. Размеров он был средних, но она  была  уже  напряжена  и   поэтому сухая, проникновение отдалось в ней  острой болью.  Ирка  застонала, они приняли это за стон удовольствия и громко выражали свой восторг по этому поводу. Наверно, ее  подпрыгивания выглядели смешно, к тому же были очень болезненны для нее самой. Но сама природа сжалилась, через несколько движений выделилось немного смазки.

Стало не так больно, но стимуляция всё равно была настолько сильной, что буквально через минуту ему  захотелось кончить,  он  приказал слезть и дальше дрочить. Ну, это было  просто. Взяв член в кулак так, чтобы крайняя плоть наезжала и соскальзывала с головки, она стала быстро двигать  кулачком. Муж  глухо стонал и издав какой-то совсем не человеческий звук кончил, залив себе весь живот. Часть спермы осталась на  руке. Было противно, но вытереть боялась.  Потом  он  поставил  ее  на  колени  и  стал  пытаться войти  в  нее  сзади. Ирка   в  такт  его  движениям  стукалась  головой  о  ножку  кухонного  стола,  было  больно  и  противно, хотелось  плакать,  но  плакать  она  боялась.

 

На  работе  Ирку  любили  все, за  веселый  характер,  за  открытость,  да  просто  за  то,  что  она  была  весьма  привлекательной  женщиной.

Муж  ненавидел  ее. За то, что она была умней, тоньше, читала книги и способна была плакать над ними.

Так что  лишение  супружеского  секса, по правде сказать, для нее никаким наказанием не было.

Секс с мужем перестал быть восхитительным переживанием, когда она поняла, что в принципе она ему не нужна. К тому, что, занимаясь с ней любовью, он молчит, она привыкла через год. Ей хотелось слушать его. Хотелось, чтобы он шептал ее имя, говорил на ухо нежные слова или даже какие-нибудь вульгарности. Этого ей тоже временами хотелось. Но он ничего не говорил. Никогда. А однажды, когда она начала шептать ему нежности, он слез с нее, оттолкнул на край постели и заявил, что "во время этого должна быть тишина, иначе ему не сосредоточиться".

 

Ох уж это его молчание, когда он, закусив губу, шуровал в ней, ни дать ни взять столярный подмастерье на экзамене на мастера, склонившийся над доской, которую ему нужно перепилить. И происходило это так стремительно, что она даже увлажниться не успевала. Кончив, он сползал с нее и, довольный собой, шел курить в  коридор, откуда к ней не возвращался, а брал в холодильнике бутылку пива, включал телевизор и допоздна смотрел его, чаще всего этот идиотский канал  "Звезда", в то время как она лежала, повернувшись лицом к стене, и думала, а не чувствовал бы он то же самое, если бы совал свой пенис в трубку их нового пылесоса. Но такие мысли появились у нее с недавнего времени. А еще несколько месяцев назад она только тихо плакала, закрывая рот, подушкой, влажной от его пота, чтобы он не услышал.

За  несколько последних месяцев  их  совместная жизнь стала   ужасной, он стал вести себя, мягко говоря, странно. Стал до  невозможного  агрессивен  по  отношению  к ней, его  бесило  все; начинала она, что  то  ему  говорить, его  это раздражало,  молчала, бесило еще  больше, стал все чаще пропадать у друзей, с которыми раньше и не особо общался и приходя домой постоянно отключал  телефон, впрочем иногда   украдкой его включал и тут же прятал. Конечно же,  стало  интересно, что  там  у  него  за  тайна. Взломать  пин  не  составило  труда, папка  с  видео   записями  произвела  такое   впечатление, что до сих пор  противно.

Это  случилось   примерно месяц назад, несколько дней она ходила и думала, как  распорядиться  полученной  информацией,  сначала  решила   молчать и предоставить его  самому  себе, несколько  дней это  вполне удавалось, но глядя на него, ее  просто начинало разрывать от злости. Противно  когда  тебя  держат  за  дуру,  да  еще  пытаются обвинять  в  том  чего  ты не  делала. Потом  хотела  поговорить по хорошему, но разговор на  эмоциях плавно превратился в  отвратительный  скандал,  конечно  он  все  тупо отрицал,  но  это  еще  больше  убеждало  в противоположном. Со временем эмоции утихли, и стало как то  безразлично, т. е. все просто  фиолетово.  Испытывая  недостаток  в  сильных  эмоциях, она  потом  неоднократно  просматривала   запись  с  телефона  мужа,  ей  хотелось   почувствовать  какова  она  измена  на   вкус,  но  увы,   кроме   отвращения,  она  ни чего  не  испытывала. Каких  то,  особенных эмоций  она  не  ощущала,   не  было  ни  злости,  ни  обиды,  просто  тупое  равнодушие. Ей  хотелось  злить  себя  этим  видео,  но  увы.

Сама  себе  сказала  "забудь",   так,  ради  развлечения     подразнивала  супруга,   когда  хотелось  его  позлить,    припоминала   ему   " лахудру"  и  т.п.,  но  все  это  было  просто  словесная   шелуха,  каких - либо  серьезных  претензий  она  к  нему  не  имела.  Было  просто   все равно,  т.е.  абсолютно  безразлично.  

 Мы  все  носим  маски, пытаясь  скрыть  за  ними  свое  истинное  лицо, потому что не всегда мы  настоящее привлекательны.

За маской агрессии почти всегда  спрятаны комплексы, неуверенность  в  себе, в собственной  привлекательности для других. И этот комплекс собственной недозначимости, как желчь разъедает изнутри,  выплескиваясь  наружу в виде ненависти, презрения к окружающим, иногда  концентрируется на одном конкретном человеке и не позволяет  воспринимать  его  адекватно.

Мы надеваем маску на свою  душу,  пытаясь  таким  образом  защитить  ее  от  нападок  из вне, мы  прячемся  за  маской   хамства и  цинизма,  раня  других  и   тем  самым  защищая  себя.

Но  есть  одна  маска,  под  которой  скрыто то, что  на  ней, это  маска  равнодушия. Например,  если   человека  что  то, раздражает,  то  как  бы  он  не  старался  делать  вил,  что  ему  " до  фени",  слова,  взгляд,  что  то  да  выдаст.  И  только истинное  равнодушие  не  прикрыть  ни  чем.

.Она  подмигнула  китайскому  болванчику,  написала  записку  и  запив пригоршню  таблеток  водой,  пошла  спать. Сон  спускался  медленно, обволакивая, уводя за  собой, на  душе  было  легко  и  безмятежно,  возможно  впервые  за  прошедшее  время  ей дышалось  спокойно  и  не  было  тревоги  о  том,  что  будет впереди,  потому  что  она  знала,  что  где то,  в  далекой  Югории,  девчонка с другим  именем,  но  с  ее памятью,  встретит  свою  единственную  любовь,  которую  она  так  и  не  встретила,  а  может  просто  прошла  стороной.